ВНИМАНИЕ! Работа написана мной и все права на ее публикацию также принадлежат мне. Соблюдайте авторское право. Если желаете поделиться с кем-то работой - сообщите об этом. Думаю, с этим никаких проблем не должно возникнуть.
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пейринг: Норвегия/Исландия
Рейтинг: NC-17
Жанры: Романтика, Ангст, Даркфик, AU, Первый раз, Любовь/Ненависть
Предупреждения: OOC, Изнасилование, Инцест
Размер: Драббл, 4 страницы, 1 часть
Статус: закончен
Описание:
Открытым вопросом всегда оставалось одно — кто из них мальчик более северный.
Примечания автора:
изначально планировалось как сборник из двух зарисовок, но, поскольку я больше не пишу, выкладываю лишь одну часть. [у меня извращенное представление о романтике, поэтому думаю, что все же ее модификация присутствует здесь]
The Neighbourhood — Blue
и это действительно красиво — youtu.be/Q94ytj_MkpA
/не сонгфик/
Исландия — Ёйвенд Альфсон, Ёйв.
Норвегии — Кетиль Томассен.
читать дальше
Ночь стелется темно-синей шёлковой тканью, и звёзды на ее полотнище рассыпаются миллиардами крохотных алмазов, жадно облизывая землю своим холодным светом. Здесь, на землях Исландии, ночь особенно красива, и каждый раз, с сентября по март, тёмное небо расчерчивают яркие всполохи Северного сияния, такого призрачно близкого, что, кажется, протяни руку и запросто дотронешься до него кончиками пальцев. Норвегия любит проводить такие ночи подле младшего брата, да и земли его Кетилю нравятся откровенно больше своих. Быть может потому, что у Исландии спокойнее, и под боком нет ни надоедливого Дании, ни чрезмерно дружелюбного Финляндии, ни извечно мрачного Швеции, с их постоянными дискуссиями о мебели и рыбе.
— Не спится тебе? — слышится тихий голос младшего брата из-за спины. Видимо, Норвегия так задумался, что даже не услышал его приближения, хотя и половицы на террасе, конечно, по-прежнему тонко скрипят.
Кетиль плавно оборачивается, пересекаясь взглядом с глазами Исландии. Удивительно, что несмотря на ночь, они все же не становятся неопределенно темными, а сохраняют свой редкий аметистовый оттенок, и это выглядит по обыкновению красиво, в какой-то мере даже необычно, точно радужка подсвечивается изнутри. Норвегия встряхивает головой, и его волосы разлетаются под дуновением лёгкого северного ветра.
— Разве это не твоя тема «а мой брат лезет с ненужной опекой»? — спрашивает он едва ли не лениво, склоняя голову на бок, как если бы она внезапно стала тяжелее. Исландия вдруг краснеет от этих слов, отводит взгляд в сторону, и его тонкие брови легко сдвигаются к переносице. Тем не менее, уходить Ёйвенд явно не торопится.
— Не мог бы ты полежать со мной немного? — смущённо спрашивает Исландия, краснея сильнее прежнего. Норвегия невольно умиляется такой по-детски беспечной просьбе младшего брата, но отказать, конечно, не решается, поэтому делает шаг на встречу Ёйвенду, прежде чем заключить его в объятия: удивительно теплые и приятные, несмотря на извечно холодный, точно в нем воедино слились все темные воды северных морей, взгляд Кетиля. — Ты мне ребра сжал, отпусти.
Норвегия улыбается одними лишь уголками губ — младший брат, конечно, не видит этого, — и лишь сильнее стискивает Исландию в своих руках, носом зарываясь в приятно пахнущие морозной свежестью волосы на его макушке.
— Ты что, обнюхиваешь меня? — едва ли не взвизгивает Ёйвенд, пытаясь оттолкнуть бесстыжее тело прочь. Кетиль ведь знает, что у него гормоны и эмоциональная нестабильность, тогда зачем все это?
В следующее мгновение случается непоправимое — острое колено Норвегии вдруг касается бедра Исландии, отчего того бросает в крупную дрожь. По правде говоря, Ёйвенд не понимает, не знает отчего у его тела столь неоднозначная реакция на старшего брата, и это сбивает мальчишку с толку, путает все его мысли в один несуразно огромный ком. Ис совершенно точно не имеет ни малейшего представления о том, что с ним происходит, как и не знает, что об этом думает Кетиль.
— Тебе, значит, не терпится?
— О чем ты? — наверняка глупо переспрашивает Исландия, но поделать ничего не может — он и впрямь не до конца соображает, что сейчас происходит, да и слова Норвегии различает с трудом.
— Твой член, — бесстыдно говорит Кетиль, накрывая его пока ещё не достаточно рельефный бугорок в области паха. — Хочешь чтобы я трахнул тебя? — шепчет он не своим голосом: более проникновенным, низким, буквально на грани интима. — Хочешь чтобы я был первым у тебя, м?
Исландия краснеет и одновременно с этим бледнеет — рука старшего брата сжимает его сквозь брюки и белье, отчего с приоткрытых губ срывается что-то жалобное, почти жалкое. Ёйвенд пытается дёрнуться, выбраться из плотного кольца братских объятий, но Норвегия не позволяет ему сделать этого, сжимая плечи Исландии крепче прежнего.
— Пусти, пожалуйста, — просит Ис шепотом. Кетиль внимательным взглядом смотрит в его глаза, но, очевидно, не находит в них яркого, чётко оформленного протеста, а потому игнорирует эту просьбу, накрывая чужие губы своими сухими горячими губами. Он целуется не так, как Ёйвенд обычно представлял это: губы у Норвегии резковато шевелятся, он нетерпеливо толкается языком в рот младшего брата, и в каждом из этих поступательных движений читается едва ли не агрессия, какая-то животная страсть. Исландия смотрит на Кетиля широко распахнутыми глазами, и в голове у него вспышкой яркого света пролетает последняя здравая мысль — оттолкнуть, пока не стало слишком поздно. — Отпусти меня! — вскрикивает Ёйвенд, предпринимая очередную попытку сбежать. Неудачно.
— Не противься себе, пожалуйста, — просит Норвегия, подталкивая младшего брата ко входу в дом. Северный ветер крепчает.
— Ты не понимаешь!
— Нет, это ты не понимаешь, — вздыхает Кетиль, как только они оказываются внутри дома, в тепле. Ис было дёргается снова, но Норвегия успевает перехватить брата за запястья, пригвоздив его к стене весом своего тела. Положение становится ещё более компрометирующим: острое колено меж разведенных ног, близость лиц, мешающееся воедино горячее дыхание. Щеки Исландии вспыхивают лихорадочным пламенем, стремительно краснея, и это выглядит до того обезоруживающе прекрасно, что Кетиль не сдерживается, жадно прильнув к губам брата вновь — настойчивее, резче. Его поцелуй невообразимо далёк от формата «стандартный братский», и как только язык принимается чертовски пошло хозяйничать в чужом рту, у Ёйвенда подкашиваются колени, и он едва не падает — сильная рука старшего брата вовремя успевает подхватить безвольно обмякшее тело.
— Пожалуйста, — шепчет Ис, кусая губы. Рука Кетиля грубо избавляется от его пижамных штанов, отбрасывая их в сторону. Ёйвенд пересекается взглядом с холодными глазами брата, и не видит в этих блестящих стёклышках ничего, кроме жаркой похоти. Исландия спешно отводит взгляд в сторону, силясь не заплакать от досады — его старший брат не такой; это не он. Норвегия не может прикасаться к нему так, не может сжимать его член, грубо лаская. — Хватит…
Ис всё же не сдерживается — слёзы скатываются по его щекам, и с губ срывается судорожный всхлип. Кетиль губами собирает влагу с лица брата, но руку свою с члена не убирает, продолжая сжимать плотное кольцо пальцев на поблескивающей смазкой головке. Ёйвенд со свистом выталкивает воздух из лёгких, когда рука брата касается его мошонки, проходясь кончиками пальцев по шёвчику. Норвегия снова тянется к губам брата, до крови прикусывая их, прежде чем собрать выступившие капли, перекатывая на языке металлический привкус.
— Я не хочу, чтобы тебе было больно, — говорит Кетиль, — поэтому не сопротивляйся, пожалуйста.
— Не могу. Мне неприятно, отпусти.
— Тш-ш-ш, — шепчет Норвегия, убирая одну свою руку и вплетая пальцы в мягкие волосы брата. — Расслабься и верь мне.
Исландия беззвучно соглашается и сдаётся, безвольно опуская руки — как бы он не старался выбраться, сбежать от старшего брата не выйдет — Кетиль не его соперник, да и явный перевес в силе на чужой стороне. Ис судорожно вздыхает. Норвегия дрочит ему грубо и неаккуратно, даже ладонь свою облизнуть для снижения трения не думает, двигая рукой сухо, в рамках одного изначально заданного темпа. Такие касания навряд ли способны возбудить, а потому напряжение внизу живота стремительно сходит на нет — незамысловатых действий для Ёйвенда оказывается недостаточно.
— Хорошо, теперь повернись, — просит Кетиль обманчиво ласково, касаясь щеки брата тыльной стороной ладони. Исландия повинуется и через мгновение ощущает, как пальцы старшего брата раздвигают его ягодицы, скользнув к тугому колечку мышц. Кончик одного несильно надавливает, проникая внутрь, и Ёйвенд вскрикивает — не столько от боли, сколько от неожиданности. Норвегия на пробу входит сразу на две фаланги, пошло поглаживая Исландию изнутри. Это неоднозначное ощущение сбивает Ёйвенда с толку, но как только Кетиль добавляет второй палец, ничего кроме режущей боли Исландия уже не испытывает. — Не зажимайся, — шепчет Норвегия, плотно прижимаясь к нему со спины — так, что его каменный стояк теперь упирается младшему брату в бедро. От такой ужасающей откровенности Ис больно кусает внутреннюю сторону щеки.
Хочется выть, царапать стену ногтями, пока тонкие пластины не сотрутся; хочется стучать по ней костяшками, разбивая их в кровь… Всё, лишь бы этот фальшивый, далекий, грубый Кетиль исчез. Исландия заходится в беззвучной истерике, плотно сжимая руки в кулаки — до следов тонких полумесяцев от ногтей.
Норвегия бесцеремонно толкается пальцами внутри, прокручивает их, давит на стенки и совсем скоро добавляет третий — так, что боль становится яркой, как никогда прежде. Ёйвенд кричит в голос, непроизвольно сжимается вкруг чужих пальцев, и перед глазами у него становится тёмно-синее небо с миллиардами холодно мерцающих звёзд. Он готов выпасть из реальности, хоть сейчас распасться на атомы, стать частью космической пыли — что угодно, лишь не здесь, лишь не с этим человеком.
Наконец, Норвегия вытаскивает пальцы — это сопровождается болью, но более тупой, и Исландия вздыхает на мгновение облегченно, прежде чем член брата резко толкается внутрь, одним слитным толчком входя сразу до основания. Слезы вновь собираются в уголках глаз Ёйвенда.
— Потерпи совсем немного, — просит Кетиль так, будто ему действительно есть какое-то дело. Ис судорожно всхлипывает и ничего не отвечает. Слезы катятся по его щекам, разбиваются о паркетный пол комнаты, и внутри что-то идёт жутким изломом, сотнями мелких трещин. Мир сужается до одной единственной комнаты, время — до одной единственной ночи, и больше не остаётся ничего, кроме тёмно-синего цвета, мешающегося бешеным водоворотом.
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Пейринг: Норвегия/Исландия
Рейтинг: NC-17
Жанры: Романтика, Ангст, Даркфик, AU, Первый раз, Любовь/Ненависть
Предупреждения: OOC, Изнасилование, Инцест
Размер: Драббл, 4 страницы, 1 часть
Статус: закончен
Описание:
Открытым вопросом всегда оставалось одно — кто из них мальчик более северный.
Примечания автора:
изначально планировалось как сборник из двух зарисовок, но, поскольку я больше не пишу, выкладываю лишь одну часть. [у меня извращенное представление о романтике, поэтому думаю, что все же ее модификация присутствует здесь]
The Neighbourhood — Blue
и это действительно красиво — youtu.be/Q94ytj_MkpA
/не сонгфик/
Исландия — Ёйвенд Альфсон, Ёйв.
Норвегии — Кетиль Томассен.
читать дальше
Dunkelblau
Ночь стелется темно-синей шёлковой тканью, и звёзды на ее полотнище рассыпаются миллиардами крохотных алмазов, жадно облизывая землю своим холодным светом. Здесь, на землях Исландии, ночь особенно красива, и каждый раз, с сентября по март, тёмное небо расчерчивают яркие всполохи Северного сияния, такого призрачно близкого, что, кажется, протяни руку и запросто дотронешься до него кончиками пальцев. Норвегия любит проводить такие ночи подле младшего брата, да и земли его Кетилю нравятся откровенно больше своих. Быть может потому, что у Исландии спокойнее, и под боком нет ни надоедливого Дании, ни чрезмерно дружелюбного Финляндии, ни извечно мрачного Швеции, с их постоянными дискуссиями о мебели и рыбе.
— Не спится тебе? — слышится тихий голос младшего брата из-за спины. Видимо, Норвегия так задумался, что даже не услышал его приближения, хотя и половицы на террасе, конечно, по-прежнему тонко скрипят.
Кетиль плавно оборачивается, пересекаясь взглядом с глазами Исландии. Удивительно, что несмотря на ночь, они все же не становятся неопределенно темными, а сохраняют свой редкий аметистовый оттенок, и это выглядит по обыкновению красиво, в какой-то мере даже необычно, точно радужка подсвечивается изнутри. Норвегия встряхивает головой, и его волосы разлетаются под дуновением лёгкого северного ветра.
— Разве это не твоя тема «а мой брат лезет с ненужной опекой»? — спрашивает он едва ли не лениво, склоняя голову на бок, как если бы она внезапно стала тяжелее. Исландия вдруг краснеет от этих слов, отводит взгляд в сторону, и его тонкие брови легко сдвигаются к переносице. Тем не менее, уходить Ёйвенд явно не торопится.
— Не мог бы ты полежать со мной немного? — смущённо спрашивает Исландия, краснея сильнее прежнего. Норвегия невольно умиляется такой по-детски беспечной просьбе младшего брата, но отказать, конечно, не решается, поэтому делает шаг на встречу Ёйвенду, прежде чем заключить его в объятия: удивительно теплые и приятные, несмотря на извечно холодный, точно в нем воедино слились все темные воды северных морей, взгляд Кетиля. — Ты мне ребра сжал, отпусти.
Норвегия улыбается одними лишь уголками губ — младший брат, конечно, не видит этого, — и лишь сильнее стискивает Исландию в своих руках, носом зарываясь в приятно пахнущие морозной свежестью волосы на его макушке.
— Ты что, обнюхиваешь меня? — едва ли не взвизгивает Ёйвенд, пытаясь оттолкнуть бесстыжее тело прочь. Кетиль ведь знает, что у него гормоны и эмоциональная нестабильность, тогда зачем все это?
В следующее мгновение случается непоправимое — острое колено Норвегии вдруг касается бедра Исландии, отчего того бросает в крупную дрожь. По правде говоря, Ёйвенд не понимает, не знает отчего у его тела столь неоднозначная реакция на старшего брата, и это сбивает мальчишку с толку, путает все его мысли в один несуразно огромный ком. Ис совершенно точно не имеет ни малейшего представления о том, что с ним происходит, как и не знает, что об этом думает Кетиль.
— Тебе, значит, не терпится?
— О чем ты? — наверняка глупо переспрашивает Исландия, но поделать ничего не может — он и впрямь не до конца соображает, что сейчас происходит, да и слова Норвегии различает с трудом.
— Твой член, — бесстыдно говорит Кетиль, накрывая его пока ещё не достаточно рельефный бугорок в области паха. — Хочешь чтобы я трахнул тебя? — шепчет он не своим голосом: более проникновенным, низким, буквально на грани интима. — Хочешь чтобы я был первым у тебя, м?
Исландия краснеет и одновременно с этим бледнеет — рука старшего брата сжимает его сквозь брюки и белье, отчего с приоткрытых губ срывается что-то жалобное, почти жалкое. Ёйвенд пытается дёрнуться, выбраться из плотного кольца братских объятий, но Норвегия не позволяет ему сделать этого, сжимая плечи Исландии крепче прежнего.
— Пусти, пожалуйста, — просит Ис шепотом. Кетиль внимательным взглядом смотрит в его глаза, но, очевидно, не находит в них яркого, чётко оформленного протеста, а потому игнорирует эту просьбу, накрывая чужие губы своими сухими горячими губами. Он целуется не так, как Ёйвенд обычно представлял это: губы у Норвегии резковато шевелятся, он нетерпеливо толкается языком в рот младшего брата, и в каждом из этих поступательных движений читается едва ли не агрессия, какая-то животная страсть. Исландия смотрит на Кетиля широко распахнутыми глазами, и в голове у него вспышкой яркого света пролетает последняя здравая мысль — оттолкнуть, пока не стало слишком поздно. — Отпусти меня! — вскрикивает Ёйвенд, предпринимая очередную попытку сбежать. Неудачно.
— Не противься себе, пожалуйста, — просит Норвегия, подталкивая младшего брата ко входу в дом. Северный ветер крепчает.
— Ты не понимаешь!
— Нет, это ты не понимаешь, — вздыхает Кетиль, как только они оказываются внутри дома, в тепле. Ис было дёргается снова, но Норвегия успевает перехватить брата за запястья, пригвоздив его к стене весом своего тела. Положение становится ещё более компрометирующим: острое колено меж разведенных ног, близость лиц, мешающееся воедино горячее дыхание. Щеки Исландии вспыхивают лихорадочным пламенем, стремительно краснея, и это выглядит до того обезоруживающе прекрасно, что Кетиль не сдерживается, жадно прильнув к губам брата вновь — настойчивее, резче. Его поцелуй невообразимо далёк от формата «стандартный братский», и как только язык принимается чертовски пошло хозяйничать в чужом рту, у Ёйвенда подкашиваются колени, и он едва не падает — сильная рука старшего брата вовремя успевает подхватить безвольно обмякшее тело.
— Пожалуйста, — шепчет Ис, кусая губы. Рука Кетиля грубо избавляется от его пижамных штанов, отбрасывая их в сторону. Ёйвенд пересекается взглядом с холодными глазами брата, и не видит в этих блестящих стёклышках ничего, кроме жаркой похоти. Исландия спешно отводит взгляд в сторону, силясь не заплакать от досады — его старший брат не такой; это не он. Норвегия не может прикасаться к нему так, не может сжимать его член, грубо лаская. — Хватит…
Ис всё же не сдерживается — слёзы скатываются по его щекам, и с губ срывается судорожный всхлип. Кетиль губами собирает влагу с лица брата, но руку свою с члена не убирает, продолжая сжимать плотное кольцо пальцев на поблескивающей смазкой головке. Ёйвенд со свистом выталкивает воздух из лёгких, когда рука брата касается его мошонки, проходясь кончиками пальцев по шёвчику. Норвегия снова тянется к губам брата, до крови прикусывая их, прежде чем собрать выступившие капли, перекатывая на языке металлический привкус.
— Я не хочу, чтобы тебе было больно, — говорит Кетиль, — поэтому не сопротивляйся, пожалуйста.
— Не могу. Мне неприятно, отпусти.
— Тш-ш-ш, — шепчет Норвегия, убирая одну свою руку и вплетая пальцы в мягкие волосы брата. — Расслабься и верь мне.
Исландия беззвучно соглашается и сдаётся, безвольно опуская руки — как бы он не старался выбраться, сбежать от старшего брата не выйдет — Кетиль не его соперник, да и явный перевес в силе на чужой стороне. Ис судорожно вздыхает. Норвегия дрочит ему грубо и неаккуратно, даже ладонь свою облизнуть для снижения трения не думает, двигая рукой сухо, в рамках одного изначально заданного темпа. Такие касания навряд ли способны возбудить, а потому напряжение внизу живота стремительно сходит на нет — незамысловатых действий для Ёйвенда оказывается недостаточно.
— Хорошо, теперь повернись, — просит Кетиль обманчиво ласково, касаясь щеки брата тыльной стороной ладони. Исландия повинуется и через мгновение ощущает, как пальцы старшего брата раздвигают его ягодицы, скользнув к тугому колечку мышц. Кончик одного несильно надавливает, проникая внутрь, и Ёйвенд вскрикивает — не столько от боли, сколько от неожиданности. Норвегия на пробу входит сразу на две фаланги, пошло поглаживая Исландию изнутри. Это неоднозначное ощущение сбивает Ёйвенда с толку, но как только Кетиль добавляет второй палец, ничего кроме режущей боли Исландия уже не испытывает. — Не зажимайся, — шепчет Норвегия, плотно прижимаясь к нему со спины — так, что его каменный стояк теперь упирается младшему брату в бедро. От такой ужасающей откровенности Ис больно кусает внутреннюю сторону щеки.
Хочется выть, царапать стену ногтями, пока тонкие пластины не сотрутся; хочется стучать по ней костяшками, разбивая их в кровь… Всё, лишь бы этот фальшивый, далекий, грубый Кетиль исчез. Исландия заходится в беззвучной истерике, плотно сжимая руки в кулаки — до следов тонких полумесяцев от ногтей.
Норвегия бесцеремонно толкается пальцами внутри, прокручивает их, давит на стенки и совсем скоро добавляет третий — так, что боль становится яркой, как никогда прежде. Ёйвенд кричит в голос, непроизвольно сжимается вкруг чужих пальцев, и перед глазами у него становится тёмно-синее небо с миллиардами холодно мерцающих звёзд. Он готов выпасть из реальности, хоть сейчас распасться на атомы, стать частью космической пыли — что угодно, лишь не здесь, лишь не с этим человеком.
Наконец, Норвегия вытаскивает пальцы — это сопровождается болью, но более тупой, и Исландия вздыхает на мгновение облегченно, прежде чем член брата резко толкается внутрь, одним слитным толчком входя сразу до основания. Слезы вновь собираются в уголках глаз Ёйвенда.
— Потерпи совсем немного, — просит Кетиль так, будто ему действительно есть какое-то дело. Ис судорожно всхлипывает и ничего не отвечает. Слезы катятся по его щекам, разбиваются о паркетный пол комнаты, и внутри что-то идёт жутким изломом, сотнями мелких трещин. Мир сужается до одной единственной комнаты, время — до одной единственной ночи, и больше не остаётся ничего, кроме тёмно-синего цвета, мешающегося бешеным водоворотом.